18 января – ИА SM.News. Порой, цинизм представителей откровенно враждебного к России государства достигает пика, как в Иркутске, где польские дипломаты, с лицами игроков в покер, представили выставку картин под названием «Из Польши, с любовью». Но сибиряки не растерялись и преподнесли открывавшему экспозицию послу Польши в России Кшиштофу Краевски коллаж из фотографий, уничтоженных по инициативе Варшавы памятников, посвященных советским полководцам и героям Красной Армии.
Польские дипломаты регулярно приезжают и на Камчатку. В конце прошлого года они провели пятые по счёту Дни польской культуры в Камчатском крае. Не исключено, что и в 2023 году они попытаются провести это мероприятие и несмотря на отказ госструктур принимать в нем участие, на полуострове находятся люди, готовые оказать теплый прием представителям русофобствующего государства.
К сожалению, в реальности, цели польских дипломатов далеки от равноправных культурных обменов. Причина регулярных вояжей представителей официальной Варшавы по городам и весям России кроется в другом. Очевидно, чтобы закрепить в головах европейских обывателей мысль о дремучем варварстве восточных славян, всё чаще продвигается тезис, что Россия стала государством с развитой наукой, только благодаря большому числу иностранных специалистов, наводнивших страну с петровских времен, в то время, когда русские могли только плести лапти и капусту квасить. Наверное, поэтому поляки, приезжающие в Камчатский край, настойчиво и зачастую небезуспешно пытаются убедить жителей региона в неоценимом вкладе своих соотечественников в его развитие.
История враждебности поляков тянется со времен Речи Посполитой. Веками Польша претендовала на то, что станет центром большого государства, куда войдет Московия, которую намеревались лишить национальной идентичности. Эта ностальгия по прошлому и по сей день, как у человека с ампутированной ногой, вызывает чувство фантомной боли о несбывшихся надеждах.
Но есть в этой враждебности еще что-то, более глубинное. Польская государственность изначально строилась как «Речь Посполитая». Бывшее название государства западных славян является дословным переводом на польский язык латинского термина Res Publica (польск. rzecz — вещь, дело; pospolita — общая). На русский язык этот термин дословно переводится как «общее дело» или «общая вещь».
Но, реальная власть всегда принадлежала шляхте — дворянству в Королевстве Польском, где даже король не имел всех полномочий монарха, не то чтобы простой народ мог обладать правом голоса. Высокомерие и чрезмерная гордыня знати, распространившиеся на все слои польского общества, не могли не породить презрительного отношения к русским соседям. Тогда мы для них были варвары с дубиной, живущие в огромной и холодной стране. И сегодня, как показывает практика, мало что поменялось в сознании поляков.
Остроты ситуации польского «кризиса неполноценности», добавил эпизод из новейшей истории нашей страны. В День Народного Единства (4 ноября) в России, по своей сути, празднуют победу над Польшей, точнее Речью Посполитой, пытавшейся в XVII в. захватить Московию.
Поэтому совсем не удивительно, когда поляки по-детски обвиняют русских, в том, что «рейдерским захватом» присвоили уникальный культурный код Польши и смогли процветать за счёт их научного потенциала.
В современности мы становимся свидетелями запредельного уровня русофобии, которую раскручивают политики Польши, не делая никаких выводов из уроков истории и демонстрируя чудовищное высокомерие. Премьер-министр Матеуш Моравецкий назвал русофобию очевидностью, в которой функционирует Европа.
Так стало, уважаемые господа, что в контексте того страшного события, которым является война на Украине, Польша устанавливает здесь стандарты определенного рода. То, что ранее называлось русофобией, сегодня уже является мейнстримом
В этой ситуации, когда Варшава постоянно поддерживает высокий градус антироссийских настроений, сюрреалистично выглядят Дни польской культуры на Камчатке, организованные при участии Посла Польши в России Кшиштофа Краевски и Генерального консула Польши в Иркутске Кшиштофа Свидерека.
Тем не менее, польские дипломаты провели это мероприятие в октябре 2022 года, хоть и в усеченном формате, и сразу поспешили похвастаться им на сайте Посольства Польши в России. Событие прошло в одном из кемпингов на Халактырском пляже, который не первый год выбирается поляками для своих мероприятий, заодно и демонстрацией отличного образца политического лицемерия, среди столов с обильной закуской из камчатских деликатесов.
Главным героем на этой встрече, стал Бенедикт Дыбовский, чья работа на Камчатке преподносилась как великое благо для России, которое она обрела благодаря поляку, будто снова намекая на неполноценность русской науки. Открывая мероприятие, Кшиштоф Краевски заявил
Я горжусь тем, что поляки на Дальнем Востоке помнят о том, что бесценно!
Но едва ли выбранного польскими дипломатами человека науки, можно назвать «бесценным» в истории нашего полуострова, когда даже в Польше есть отчеканенные монеты с определенной ценностью. Оценен он и в мире науки.
Бенедикт Дыбовский был разносторонним и талантливым человеком, проявившим себя во многих областях науки, что признавали и в царской России и во времена СССР, и в современности ему не отказывают в признании.
Но, кто такой Дыбовский и прочие известные, и не очень поляки, исследовавшие Сибирь и Дальний Восток, которых сегодня так активно «раскручивают» представители дипломатических кругов Варшавы, в жизни нашей страны?
Если вспоминать, то в большинстве, это люди, которых за вооруженные антироссийские выступления, обернувшиеся кровавыми жертвами, царское правительство сослало в Сибирь. Впрочем, для некоторых из них, суровый российский край стал своего рода путёвкой в большую научную жизнь и обретению мирового признания.
Дыбовский считал, что «вопросы науки и общественной жизни пересекаются», принимал активное участие в подготовке Январского восстания за независимость Польши и отделиться поляки хотели вместе с ранее захваченными ими территориями Украины и Белоруссии.
При этом, жертвами польских повстанцев стали не меньше 2 тысяч мирных жителей, которых убили как пособников оккупантов и далеко не все из них были ненавистными русскими. Впрочем и до начала вооруженного выступления мятежники занимались политическими убийствами, число жертв террора насчитывало до 5-ти тысяч человек.
Дыбовского, который во время восстания был комиссаром правительства повстанцев в Литве и Белоруссии, арестовали в 1864 году и приговорили к смертной казни через повешение. И тут, действительно, случилось «пересечение», за него вступились в научных кругах. Смерть на виселице заменили 12-летней ссылкой. Эта «улыбка фортуны» стала началом долгой научно-исследовательской деятельности на огромной и малоизученной территории России, впоследствии принесшая Бенедикту Дыбовскому славу учёного с мировым именем.
В 1877 году он получил разрешение вернуться на родину, но лишь ненадолго покинул восточный регион России. Уже через два года Дыбовский добровольно отправился на Камчатку в должности уездного врача и работал там до 1883 года, сочетая врачебную практику с продолжением научных исследований и общественной деятельностью.
Учёный собирал ценные экспонаты, изучал языки коренных жителей. Научные трофеи, вывезенные им с Камчатки, поступили в зоологические кабинеты Львовского и Варшавского университетов. В настоящее время часть этой большой коллекции находится в Государственном этнографическом музее в Кракове, однако значительное количество экспонатов было утрачено в силу разных причин и форс-мажорных обстоятельств.
В одном из интервью известный камчатский краевед, почетный гражданин Петропавловска-Камчатского Ирина Витер, справедливо отметила, что имя Бенедикта Дыбовского оказалось на слуху у жителей полуострова, благодаря установленной в 2014 году памятной табличке в краевом центре и он этого действительно заслуживает, как остальные «иностранцы» на Камчатке.
А были здесь, кроме поляков по крови и немцы и датчане и шведы, однако, я повторю, что и Бенедикт Дыбовский, и Карл Дитмар, и Георг Стеллер, и Мартын Шпанберг были подданными Российской империи.
В дальнейшем, внимание краеведов и общественности к этой личности поддерживалось польскими исследователями биографии Дыбовского, регулярно приезжавшими на Камчатку с тезисом о его исключительной «польскости» и важности вклада их национальной культуры и науки в развитие российских земель. Мемориальную доску установили в 2014 году при активном участии Яцека Палкевича, итало-польского исследователя и путешественника. В тот момент он руководил экспедицией «По стопам польских исследователей Сибири», а сопровождал его в поездке Генеральный консул республики Польша Марек Зелински.
Событие не было спонтанным и тщательно готовилось. Заранее даже был объявлен конкурс-викторина «Человек великого сердца и непокоренного духа» с призом победителю в виде поездки в Варшаву на неделю.
Говорят, что Палкевич, когда утверждали текст надписи, настоятельно требовал на первое место поставить, что Дыбовский был поляком, а затем уже подданным Российской империи.
Хотя более уместно сказать, что Дыбовский – россиянин польского происхождения. Именно, в России многие иностранцы получали комфортные условия работы и неограниченные возможности для применения своих талантов, поэтому многие сюда стремились.
Родился Дыбовский в Минской губернии, бывшей территориальной единицей России, первое образование, получал в русских школах, хоть и считал, что проходило оно «в крайне антидемократическом и русификационном духе». Всю жизнь учёный утверждал, что в гимназии его учили случайные люди, назначенные в учителя, не имевшие больших знаний в той области, которую они преподавали, а также лишенные любви к предмету.
Тем не менее, «плохие учителя» дали достаточно знаний молодому Дыбовскому, чтобы поступить в Дерптский университет, (теперь это город Тарту). Но вздорная привычка, критиковать все русское, осталась у него до конца жизни.
На Камчатке нет отдельной краеведческой программы, направленной на изучение работы Бенедикта Дыбовского на полуострове, но при ближайшем рассмотрении мы получаем достаточно насыщенную картину деятельности краеведов, посвященной этой теме.
Недавно «Дом польский» в краевой столице анонсировал переводное издание книги Бенедикта Дыбовского «О Сибири и Камчатке», которая была издана в Польше в 1912 году. Про Камчатку там сказано немного – Дыбовский лишь описывает свой путь на полуостров.
Основной акцент направлен на рассказ о его работе в Сибири. Книга в большей степени представляет интерес для исследователей личности Дыбовского и его научных работ. Жители Камчатки, которым интересно узнать об истории родного края, вряд ли найдут эксклюзивную информации о жизни на полуострове в то далекое время.
В научной среде идут разговоры, что существовала рукопись, целиком посвященная Камчатке, но найти ее пока не удалось. Уверен, это бы стало событием, наравне с тем фотоальбомом, который собрал Дыбовский, оставив потомкам бесподобную иллюстрированную энциклопедию повседневной жизни на полуострове.
Альбом хранится в краевом музее, и стал «философским камнем» для исследователей и краеведов, раз за разом обращающихся к личности ученого и поискам его наследия и не только научного.
Так, в 2016 на Камчатке побывала польский этнограф Мария Дыбовская, которая намеревалась найти на Камчатке потомков своего прадеда и других поляков. Газета «Абориген Камчатки» тогда напечатала «пани Мария убеждена в том, что реализация проекта — это шанс для получения новой информации, касающейся вклада поляков в создание позитивного представления о камчатском полуострове и соседних островах».
Тут, как говорится, комментарии излишни.
Недавно в камчатском музее была проведена отдельная выставка, посвященная юбилею Дыбовского, которому, будь он сейчас с нами, такое внимание явно пришлось по душе — он был чрезвычайно амбициозным человеком. Наряду с этим, современники отмечали резкий нрав ученого, но прощали ему недостатки или старались не замечать причуды гения.
Приехав на Камчатку по собственному желанию и при финансовой поддержке Российского географического общества, Дыбовский, почти сразу начал конфликтовать с местными чиновниками, купцами и духовенством, не скрывал своего негативного отношения к ним и считал эксплуататорами туземного населения полуострова.
Такая ситуация возникла в 1879 году на Командорских островах, где управляющим являлся русский зоолог и этнограф Николай Гребницкий.
Это был человек передовых взглядов, хорошо образованный и эрудированный.
Николай Гребницкий учился в Петербургском Университете, но был отчислен за вольнодумство. Заканчивать образование ему пришлось в Новороссийском университете в Одессе, где он получил степень кандидата естественных наук. Гребницкий выступал за реформы в обществе и являлся сторонником идеи о российском земстве. Управляющий Командорскими островами был моложе Дыбовского на 15 лет. Казалось бы, разница в возрасте не должна была помешать их дружбе на основе общих убеждений и характера работы. Однако вместо ожидаемого взаимопонимания с первых дней возник грандиозный конфликт из-за отказа Гребницкого в требовании ученого о завозе оленей на Командорские острова. Как казалось Дыбовскому, это облегчило бы жизнь аборигенам, которым, по мнению ученого, не хватало мяса в рационе питания.
Говоря современным языком, с точки зрения сохранения уникальной экосистемы Командорских островов, это была плохая идея. Кроме того, алеуты всегда занимались морским промыслом, и пасти оленей не умели. Поддержал Гребницкого и американский зоолог норвежского происхождения Леонард Стейнегер, также работавший в эти годы на островах.
Дыбовский страшно обозлился и тех пор, во всех письмах и публикациях, ученый всячески принижал достоинства Гребницкого как государственного чиновника и критиковал по любому поводу, вплоть до того, что намерено искажал его фамилию, записывая его как «Хребницкий».
А ведь Николай Гребницкий, 30 лет отдавший жизни на Командорах, немало сделал как для островитян, так и для науки. Он построил первую метеостанцию, занимался этнографическими исследованиями, собирал зоологические и ботанические материалы, сумел грамотно организовать и регламентировать промысел пушного зверя. Управляющему Командорскими островами пришлось решать самые разнообразные задачи – от организации снабжения отдаленной окраины до медицинской помощи аборигенам .
Дыбовскому же были откровенно безразличны мнения двух не предвзятых в своих суждениях ученых, и он предложил помимо оленей завезти и разводить на островах кроликов и коз. Силы воли и упорства, в достижении цели, этому человеку было не занимать, поэтому ему все таки удалось доставить на Командоры домашних животных. Однако успех того эксперимента подвергается сомнению и сейчас, кролики и козы так и не прижились в суровом островном климате. Об этом говорил побывавший в 2018 году на Камчатке хранитель польского этнографического музея в Кракове Анджей Дыбчак . В интервью на «Радио СВ» иностранный гость обмолвился, что у него на родине скептически относятся к камчатскому периоду деятельности Дыбовского, в отличие от научных открытий в Сибири.
Предлагал Дыбовский привезти на Командоры и стадо яков. Но на их перевозку не хватило денег. Отказ везти крупных копытных бесплатно породил очередную порцию доносов и жалоб от Дыбовского на российскую бюрократию, которая препятствует приходу благ цивилизации и сытой жизни для алеутов и камчадалов.
Помимо жалования врача Дыбовский получал финансирование от «Русского географического общества» на ведение научно-исследовательской работы, чему посвящал гораздо больше времени, чем врачебной практике. Говоря о его медицинской деятельности важно отметить, что частные случаи он практически не рассматривал, отдавая предпочтение научной практике – изучал свойства горячих источников, занимался организацией закрытых лечебниц для инфекционных больных.
За все время пребывания на полуострове Дыбовский несколько раз пересекал его с юга на север и трижды был на Командорских островах.
С именем Дыбовского связано регулирование соболиного промысла на Камчатке, установление сезонного запрета на соболиную охоту и объявление заповедными районов Кронок и Асачей. В своей автобиографии Дыбовский так подводит итоги деятельности на Камчатке
Переселение северных оленей на остров Беринга, при благосклонной помощи капитана Зандмана. Переселение лошадей на Берингов остров, при помощи бывшего капитана парохода «Африка», ныне адмирала Алексеева. Акклиматизация кроликов на Командорских островах и на Камчатке. Акклиматизация домашних коз на Командорских островах.
Однако при всем активном пиаре деятельности Бенедикта Дыбовского было бы большой ошибкой считать, что уроженец Минской губернии оказался единственным ученым на Камчатке, кто на тот период времени, вносил вклад в развитие российской науки.
Сегодня в тени Дыбовского скрываются фигуры не менее значимые для развития науки и медицины на Камчатке. К примеру, его коллега, также занимавший должность камчатского окружного врача. Звали его Владимир Тюшов. Его книгу «По западному берегу Камчатки» изучают и по сей день, наравне и с трудом Степана Крашенинникова. А кто знает о его существовании, кроме специалистов, изучающих историю и краеведение? Предположу, что очень немногие.
Еще одним ярким представителем профессии врача на Камчатке был Николай Слюнин, участник Охотско-Камчатской экспедиции в конце 19 века, оставивший после себя фундаментальное исследование Камчатки, содержащее описание экономической жизни, этнографии местных народов, фотографии, карты и статистические таблицы.
Все начальники Камчатки в XIX веке, начиная с Петра Рикорда, назначались по царскому указу 1812 года из российского морского ведомства.
Они были офицерами с четкой и ясной линией поведения и отношением к российской государственности, которая была направлена на её укрепление, сохранение и защиту. Каждый из них служил на полуострове не менее пяти лет. Многие из них спустя годы дослужились до звания адмирал флота, благодаря закалке, полученной при строительстве Петропавловска-Камчатского и обустройству жизни на полуострове. Кто их сейчас помнит поименно?
Приведу еще один, в высшей степени, показательный пример избирательной забывчивости «великороссов», связанный с камчатской историей и столь почитаемым именем Витуса Беринга.
Многие полагают, что в череде его несомненных заслуг числится открытие берегов Северной Америки во время Второй Камчатской экспедиции. На самом деле первооткрывателями Русской Америки стали русские землепроходцы почти за 10 лет до этого. 21 августа 1732 года геодезист Михаил Гвоздев, подштурман Иван Федоров, лоцман Кондратий Мошков на боте «Святой Гавриил» с экипажем в 36 человек, достигли Нового Света.
Экспедиция Гвоздева зафиксировала и описала территорию мыса Принца Уэльского. Отряд Гвоздева и Фёдорова действовал в рамках большой экспедиции Афанасия Шестакова и Дмитрия Павлуцкого 1729—1735 годов. Им даже удалось пообщаться с жителями Аляски, которые подплывали к русскому боту. Фёдоров первым обозначил на карте оба берега Берингова пролива и открыли берега Аляски.
Да и сам Берингов пролив за 81 год до Беринга это место нашел устюжанин, казак Семен Иванович Дежнёв. В отличие от Беринга, Дежнёв понял, где оказался, и послал донесение царю о своем открытии.
Остров Беринга, на котором скончался российский мореплаватель датского происхождения, вполне мог бы называться островом, промышленника и морехода, родом из тобольских крестьян, казака Емельяна Басова.
Он первый из русских в 1743 году с московским купцом Серебрянниковым проплыл до Берингова острова, на шитике (плоскодонном парусном судне, длиной до 10 метров и шириной корпуса 4, части которого сшиты ремнями) зазимовал там, организовал промысел пушного и морского зверя, а потом успешно вернулся на Камчатку в 1744 году. По его примеру, казаки, стали все дальше и дальше выезжать на пушные промыслы и постепенно открыли всю группу Алеутских островов.
Согласитесь, что гораздо больше смысла в том, чтобы в прошлом назвать остров именем Басова, по принципу очевидной выгоды для России его деятельности, а не смерти от голода и болезни, которая постигла Беринга. Однако, как мы все знаем, История не терпит сослагательного наклонения.
Но, в современности, в наших силах было вспомнить о трех, действительно значимых для Камчатки людях, когда выбирали имя, в честь кого назовут международный аэропорт в городе Елизово. Почему не прозвучали фамилии Атласова, Крашенинникова и Завойко? Да так, чтобы не возникало имя Беринга и без того обласканного на карте мира? Но ни одно из этих имен не было учтено.
В тени Витуса Беринга оказалась и фигура Алексея Чирикова, под командованием которого пакетбот «Святой Павел» не только на день раньше Беринга подошел к берегам Аляски и открыл ряд островов Алеутской гряды, но и сумел вернуться на Камчатку, сохранив большую часть команды. К слову, к продвижению бренда «Витус Беринг» активно приложили руку датчане.
Остается порадоваться, что имена камчатских мореходов не забыли вдали от полуострова. В российском городке Тотьма, что в Вологодской области, есть музей мореходов, где помнят и чтут камчатских первооткрывателей. На гербе этого города — черная лисица, обитающая на Алеутских островах и ставшая основой для пушного промысла и наполнения царской казны.
Музей мореходов в Тотьме
В 1764 году тотемские и вологодские купцы попросили Екатерину II принять карту вновь открытых островов Алеутской гряды. Императрице они преподнесли красивую черную лисицу с серебристым пушистым мехом. Купцы были награждены золотыми медалями, а Тотьме на герб была пожалована американская черная лиса «в ловле которой тотьмичи упражняются».
Екатерина Великая умела быть благодарной и практичной, в отличие от наших современников, принимающих решения об увековечивании памяти.
Так в чем же дело, где мы с вами свернули не туда? Почему элита прошлых лет и современная, со времен царя Алексея Михайловича и заканчивая советскими вождями, боготворит иностранцев, а от русских фамилий и свершений «скромно» отворачивается? Что делать сегодня, чтобы сломать стереотип и сколько времени это займет? Ответ на этот вопрос, как ни обыденно это прозвучит – прививать любовь к своей Родине и Отечеству, начиная со школьной скамьи.
Учителя со школьной скамьи рассказывают детям о нормандской теории, когда варяги пришли править на Русь, о влиянии татаро-монгольского ига на славянский этнос что, по мнению современных историков, несколько преувеличено. За всем этим потоком информации на второй план уходит главная тема — о собственной самобытности славян и величии их духа — стремлении к исследованиям и открытиям, которые, в итоге, позволили освоить и обжить огромную территорию на протяжении тысячелетий.
Чтобы излишне не превозносить роль иностранцев, по привычке или незнанию, сегодня необходим комплекс образовательных мер на уровне государства. Должно быть целенаправленное воздействие на институт семьи и детства, культуру и искусство, общественно-политическое сознание, чтобы создать монолитную основу для развития и образования народа, населяющего Россию. Тогда и не будет возникать ситуаций, когда в наш монастырь приезжают со своим уставом «заморские гости», а мы и не особо возражали.
Может поэтому, на Камчатке почти нет памятников русским первопроходцам, мореплавателям и ученым, зато поставлены иностранцам Жану-Франсуа Лаперузу, Джеймсу Кларку, Витусу Берингу, Вильгельму Стеллеру. Безусловно, это заметные имена в истории полуострова, но не настолько, чтобы забывать своих соотечественников.
Счастливым исключением смотрится памятник Василию Завойко, который был открыт лишь в 2014 году. Но как говорят, что лучше поздно, чем никогда. И уже давно назрела необходимость в государственной структуре, состоящей из специалистов, экспертное мнение которых, способствовало продвижению исторических личностей в России, соблюдая паритет по национальному признаку, не превознося заслуги одного перед другими.
Оказывается, подобная форма работы практиковалась раньше при управлении культуры Петропавловска-Камчатского. Было бы совсем неплохо возобновить её, например, в свете реализации проекта «Дальневосточный квартал» на Камчатке. Ведь новые улицы необходимо называть, и хочется, чтобы на карте города появились имена личностей, оставивших значимый след в камчатской истории, а не безликая «Берёзовая», «Морская» или «Лососёвая»
Мы должны знать и чтить российскую историю, помнить о достижения соотечественников, тогда у представителей других стран, которые пытаются навязать нашему обществу миф о дремучем варварстве русских, и спасительной роли западной Европы, не останется пространства для маневров, чтобы предлагать «своих» героев для увековечивания их памяти в стране, которую они не любят и желают ей полного забвения.
При создании этого материала, консультантами по истории края выступили известные камчатские краеведы:писатель, член Союза писателей и Союза кинематографистов России Сергей Вахрин, историк, почётный гражданин города Петропавловска-Камчатского Ирина Витер и начальник отдела сохранения историко-культурного наследия заповедника «Командорский» Наталья Татаренкова.
Выражаю им свою искреннюю благодарность за оказанную помощь.
